Попытка Василия Кузнецова плавать на Камчатку
Здесь приводится отрывок из труда Бориса Петровича Полевого «Новое об открытии Камчатки», часть 2, глава 7.
Глава седьмая
СОБЫТИЯ 1669-1696 гг.
2. ПОПЫТКА АНАДЫРСКОГО ПРИКАЗНОГО В. Ф. КУЗНЕЦОВА ПОВТОРИТЬ ПЛАВАНИЕ С АНАДЫРСКОЙ КОРГИ К КАМЧАТКЕ (1688 г.)
В августе 1676 г. весьма любознательный якутский воевода А. А. Барнешлев пожелал получить от казаков сведения о "землицах", расположенных к югу от Анадыря. С этой целью для "распросу" в якутскую приказную воеводскую избу были приглашены три бывалых землепроходца — пятидесятник Федор Яковлев, десятник Иван Меркурьев Рубец и Артемий Солдат (товарищ Семена Дежнева по службе на Анадыре). Они сообщили Барнешлеву: "... есть около Анадырского острожка неясачные иноземцы, которые великому государю ясак не платят многие годы, а живут те иноземцы промеж Анадыри и Пенжиною реками на хрептах, соболей и лисиц и бобров у них много". Под "бобрами" здесь, несомненно, подразумевались камчатские каланы, а поэтому можно считать, что якутские служилые люди, говоря о "бобрах", имели ввиду и район полуострова Камчатка. Иван Рубец бывал на реке Камчатке. Артемий Солдат, по-видимому, слышал это с чужих слов. Но кто такой пятидесятник Федор Яковлев?
К сожалению, собранные сведения о Федоре Яковлеве Кузнеце крайне скупы. Известно лишь, что он несколько лет провел на Охотском море. Первоначально он служил в Охотском острожке. Затем участвовал в плавании из Охотска на реку Мотыхлей. Бывал на Индигирке. Но пока о его пребывании вблизи Камчатки сведений нет.
Собранные воеводой А. А. Барнешлевым сведения о неясашных народах вблизи Пенжины "на хребтах" усилили интерес к Пенжинскому зимовью. Туда было отправлено подкрепление. Новым пенжинским приказным был назначен бывалый казак Михаил Ворыпаев. Он должен был сменить пенжинского приказного Василия Тарасова Пермяка. Между тем в Пенжинском зимовье с сыном прежнего приказного произошла романтическая история, которая закончилась трагедией: казак Тимошка Васильев Пермяк "стакався с корятцкою крещенной девкою Анюткою, великому государю изменил, сбежал в корятцкую землю, и его, Тимошку, в корятцкой земле коряки убили".
Между тем во всем Якутском воеводстве общая обстановка стала осложняться. Начиная с 1660-х годов из-за интенсивного хищничества добыча соболей стала сокращаться. Доходы от пушного промысла понизились. Местные администрации вынуждены были повысить налоги, а это привело к тому, что заметно понизился интерес к организации новых промысловых походов в "дальние землицы". Число русских на Северо-Востоке стало сокращаться. У аборигенов стала зреть мысль, что в создавшейся ситуации они легко смогут вообще избавиться от русских. Резко участились нападения на малочисленных русских. Пребывание на Северо-Востоке стало опасным. Содержание зимовьев и острожков в дальних землях стало просто убыточным. Многие, аборигены перестали платить ясак. Промысловые походы на Камчатку были прекращены. Особенно осложнилось положение на Анадыре и Пенжине. Прибывший в мае 1681 г. на Пенжину новый приказной Иван Исаков сообщал в Якутск о крайне трудной ситуации, сложившейся на Пенжине при его предшественнике Михаиле Ворыпаеве: "...у него, Михаиле, я, Ивашко, на, Пенжине реке аманатства... ни единого человека, а казны великого государя ясашной и книг нет, потому что он, Михайлов ходил в походы и иноземцов в походах не нашел, потому что те иноземцы от рек прочь отъехали...". И Исаков добавлял: "На Пенжине реке голодом помираем и впредь нам, служилым людям, жить не у чего, и промышленные люди и торговые с Пенжины реки разошлись, потому что на Пенжине реке соболей не стало и корму нет". Между тем сами анадырцы обратились к Ивану Исакову с просьбой им помочь, потому что их осадили коряки, да и якутский воевода И. В. Приклонский перестал анадырцам оказывать свою помощь. В самом начале 1680-х годов на Лене стало невыгодным строить морские кочи и мореходство в Арктике было прекращено. На Северо-Восток стали ходить только по рекам, а в те времена это стало небезопасным. И в довершении всего началась страшная эпидемия черной оспы. В этой обстановке русским уже было не до Камчатки. И все-таки на Пенжину продолжали посылаться приказные и от них шли кое-какие сведения о землях и народах, живших вблизи Камчатки. Более того, в 1688 г. на Анадыре возникла идея послать морем с Анадырской корги новую морскую экспедицию в сторону Камчатки на двух кочах, построенных в Анадырском остроге. Эта идея пришла новому анадырскому приказному казачьему пятидесятнику Василию Федорову Кузнецову, родному сыну ранее упомянутого Федора Яковлева Кузнецова, который рассказывал в 1676 г. воеводе А. А. Барнешлеву о землях вблизи Камчатки.
Плавание на юг с Анадырской корги было начато в июле 1688 г. До какого места им удалось дойти — пока неизвестно. Во время бури погибли два коча, и участникам этого плавания удалось берегом вернуться на Анадырскую коргу 23 ноября 1688 г. И тут им пришла роковая мысль посетить чукчей, которые с 1687 г. пообещали русским платить ясак.
Поскольку история первой попытки русских подчинить своей власти восточных чукчей остается малоизвестной, напомним кратко, как же это произошло в 1687 г. Эти подробности стали нам известны тоже недавно из реставрированных в ЦГАДА сильно поврежденных документов.
Особый интерес представляет челобитная одного анадырского казака, которая гласила: "В 195 году, мая 27 послан был я, холоп ваш, из Анадырского острожку при приказчике пятидесятнике Василии Пермяке на вашу великого государя службу вниз по Анадырю реке к неясашным иноземцам в Чюхоцкую землю к чюхчам призывать их под ваши великого государя царские высокие руки в вечное холопство с ясачным платежом и я, холоп ваш, тех чюхоч под ваши великие высокие руки разговорил и к шерти (привел)".
Так неожиданно выяснилось, что 27 мая 1687 ("195") г. был начат неизвестный поход из Анадырского острожка к восточным чукчам, в результате которого какая-то группа чукчей была объясачена и к тому же формально приведена "к шерти", то-есть, к формальной присяге на верность России.
Лишь в 1965 г. И. С. Вдовин впервые в исторической литературе обратил внимание на то, что в 1688 г. среди восточных чукчей уже существовала группа "ясашных чухчей". Но он не знал, когда были объясачены эти чукчи. Теперь же достоверно установлено, что это произошло в 1687 г.
Другой реставрированный, еще более сильно пострадавший документ, содержит сведения о том, какой именно ясак был получен русскими от восточных чукчей в 1687 г.
Вот наиболее важные для нас отрывки из этого документа: "призвал чюхоч... и ясаку с них чюхоч велик взял костью моржового зубу с лутчево их князька Копейчка (?) да с брата ево Та... и с родниками з... ти человек десять костей и та кость взята и... в ясачные соболиные книги...". "И сказал он, Иван, что тот иноземец Копейко и з братом своим Тасирею: станем де мы платить великим государям ясак и с иных многих чюхочь... ", "... взята с чюхоч кости великого ясаку и та кость послана через гору на оленях и велели итти на Лену в ... с казаком с Якунькой Пермяковым".
Кто же стоял во главе этого похода из Анадырского острожка к восточным чукчам? Из приведенных отрывков видно, что неизвестного звали Иваном. По дополнительной неразборчивой приписке можно заключить, что его отчество или фамилия начиналась на "А" и кончалась на "инов". Поскольку в одном из цитированных отрывков указывалось, что уже тогда запись о ясаке, собранного с чукчей, была сделана "в ясачных соболиных книгах", мы решили поискать ответ в ЦГАДА, в ясачных книгах Анадырского острожка. В книге за "196 (1687—1688) год" оказалась запись:
"Чюхочья роду морских каменных чюхоч, что взято великих государей с трех чюхоч вместо соболей и лисиц костью рыбью моржового зуба привоза подьячего Ивана Анкидинова, да казака Васьки Борисова нынешним 196 году.
Князец Копенко да брат ево Тасира с родниками их десять человек ясаку с них взято вновь десять костей рыбьего моржового зуба шесть костей весом пуд да четыре кости весом полпуда.
Князец чюхочей Чюхоча, да он же Елмо, ясаку на нем взято вновь две кости весом девятнадцать гривенок.
Тинтега, да он же Могол чюхча, ясаку на нем взято вновь кость рыбей моржовый зуб весом шесть гривенок".
Таким образом, выяснилось, что успешным походом 1687 г. к восточным чукчам руководил казак (он же подьячий) Иван Анкидинов. Документ создает впечатление, что вместе с Анкидиновым ходил также и казак Василий Борисов. Однако в дальнейшем было установлено, что казак Борисов ходил несколько позже Анкидинова. Свое к восточным чукчам Борисов начал с Анадырской корги. Анкидинов лишь однажды издали видел коч Борисова. Из Анадырского острога ясак, собранный Борисовым, был отправлен в Якутск как ясак, полученный независимо от Анкидинова.
В ясачной книге указывается, что ясак доставлен в Анадырский острог в "196 году" ("196 год" начался 1 сентября 1687 г.). Можно заключить, что Анкидинов ходил "в Чюхочью землю" более трех месяцев. За такой срок он мог совершить длинное путешествие. Где же смогли побывать в 1687 г. Анкидинов и Борисов?
В документе ясно сказано, что Анкидинов и Борисов взяли ясак с "морских каменных чюхоч". Если вспомнить, что С. И. Дежнев под "Большим каменным носом" имел в виду весь Чукотский полуостров, а в некоторых других документах XVII в. Чукотский полуостров назван "хрептом" или просто "камнем", который "перетянулся в море", то станет очевидным, что "морскими каменными чюхочами" здесь названы чукчи Чукотского полуострова. Поэтому возможны два варианта: или Анкидинов и Борисов на своих кочах плавали к Чукотскому полуострову, или они объясачили тех чукчей Чукотского полуострова, которые пришли (и даже, может быть, переселились) в какой-то район вблизи Анадырского устья. В пользу последнего варианта — существование в начале XVIII в. в так называемой "Нутренней губе" Анадыря "урочища Копейкина корга", которое, по всем данным, получило название по имени упоминавшегося чукчи "Копейко" или "Копенко".
Собрав ясак с некоторых восточных чукчей, а также получив заверения, что в дальнейшем ясак будет собираться и с "иных многих чюхоч", анадырские казаки не могли, естественно, не помышлять о новых походах к восточным чукчам. И действительно, уже весной 1688 г. новый приказной Анадырского острожка пятидесятник В. Ф. Кузнецов снова направил Ивана Анкидинова в "Чюхочью землю". В миллеровской копии отписки анадырского казака Антипа Кузнецова есть следующая любопытная приписка: "Да в прошлом в 196 (1688) году по весне послал он, Василий, из Анадырского зимовья казаков Ивана Анкидинова, да Сидора Иванова, да промышленного человека Фимку Кирилова к чюхчам для ясачного костяного збору моржового зубу, и казак Сидор да промышленный человек от чюхоч пришли в Анадырской, а Иван Анкидинов... не бывал, а о нем, Иване, они, Сидор и Яфимко, принесли скаску за руками, и та скаска послана под отпискою".
Позже выяснилось, что чукчи убили Ивана Анкидинова и его спутников. Василий Кузнецов и его соратники ничего не знали об этом преступлении и, возвращаясь с Анадырской корги, решили по пути зайти к ясачным чукчам. И тут произошла новая трагедия. О ней повествует еще один документ: "И он, Василий, с казаками и с промышленными людьми нартами во 197 году декабря в 6 число пришли к ясачным чюхчам и те чюхчи заворовали, великим государем изменили и его, Василия Кузнецова с товарищами, тридцать человек убили". Среди погибших было 12 казаков и 18 промышленных людей. Уцелели только женщины и дети. И вот от них позже и дошла горькая правда о судьбе мужчин, участвовавших в этом походе. Лишь недавно удалось установить, как же до Анадырского острога смогли дойти эти сведения.
Уже зимой 1688—1689 гг. обитатели Анадырского острога были серьезно встревожены исчезновением большого отряда анадырского приказного В. Ф. Кузнецова. На поиски пропавших пошла небольшая группа Ивана Котельника. Зная о намерении В. Ф. Кузнецова с Анадырской корги пройти в сторону Камчатки, Котельник с Анадыря повернул на юг, но поиск не дал результата. Однако вскоре до Анадырского острога дошли достоверные известия об убийстве всех мужчин, ходивших вместе с В. Ф. Кузнецовым.
Как же это стало известно?
На этот вопрос уже отвечают анадырские документы 1689 г. В Анадырский острожек прибыл новый приказной — Андрей Цыпандин. В ожидании возвращения В. Ф. Кузнецова, который, по его предположениям, должен был находиться в "земле коряков", А. И. Цыпандин решил самостоятельно собрать очередной ясак с "ясачных чюхоч". С этой целью он и направил туда группу анадырских казаков снова во главе с Иваном Анкидиновым. Этот поход также окончился трагически. Впоследствии сам Андрей Цыпандин писал: "Да в прошлом во 197 году послал я, Андрюшка, по Анадырю реки к морю к чюхчам для ясачного костяного збору казаков Ивашка Онкудинова, Сидорка Григорьева, Степана Иванова, Харьку Самойлова, и те воры изменники, те же ясачные чюхчи, тех ясачных зборщиков убили".
В 1689 г., несколько позже, к тем же чукчам ходила еще одна группа русских. Этот шестой по счету поход возглавлял Иван Котельник.
Летом 1688 г. Иван Котельник провожал с Анадырской корги В. Ф. Кузнецова, когда он на двух кочах уходил на юг "для проведывания коряцкой земли". Новый приказной Андрей Цыпандин, встревоженный отсутствием известий о Кузнецове, решил послать Ивана Котельника на море в "землю коряков" специально "для проведывания Василия Кузнецова с товарищами". Еще во время похода из Анадырского острожка к устью Анадыря Котельник узнал, что отряд Кузнецова ушел в "Чюхоцкую землю". Поэтому и он со своими спутниками решил идти к восточным чукчам. На этот раз русские встретили чукчей еще "до моря". Именно тогда, в 1689 г. чукчи впервые употребили против русских огнестрельное оружие. Цыпандин особо отмечал, что они в 1689 г. "ис пищалей по казакам, и по торговым, и по промышленным людям стреляли, которые взяли у Василия Кузнецова, и впредь хвалятца, что анадырской острожек и ясачное зимовье взяти и казаков и всяческих чинов людей побить, а сказывают про их похвальбу и про воровское их убийство полонянки, которые полоняники были у тех воров, чюхоч в полону и прибежали в Анадырский острожек и в ясачное зимовье...".
Из другого документа видно, что действительно 30 сентября 1689 г. в Анадырский острожек вернулись "полонянки от чюхоч: промышленного человека покойного Харьки Самойлова жена Грунька Савина дочь, да пятидесятника Василия Кузнецова ясырь ево девка крещенная именем Одотица". Обе они заявили, что "хотят быть в Онадырской острожек чюхчи и взять похваляютца Анадырской острожек".
Вскоре после этого в Анадырский острожек прибыла из плена и третья "полонянка" — жена "покойного Василия Борисова Оксиница Афанасьева дочь". В особой челобитной она кратко рассказала о своих злоключениях в плену у чукчей: "убили мужа ясачные чюхчи у моря с пятидесятником с Василием Кузнецовым, а я, Оксиница, была с мужем своим и меня, Оксиницу, те чухчи и с робятишками в полон взяли... И в нынешнем во 198 (1680) году сентября в 5 число выкупил меня, Оксиньицу, у них чюхоч иноземец ходынского рода именем Мотора с парнишком моим на свой живот... И тот, Мотора, привез в Онадырский острожек...".
Для нас эти данные важны по трем причинам. Во-первых, теперь становится понятным, каким образом в Анадырском острожке смогли узнать, что В. Ф. Кузнецов и все его спутники — мужчины были убиты 6 декабря 1688 г. (это несомненно, сообщили "полонянки"). Во-вторых, эти данные явно показывают, насколько широко были организованы походы В. Ф. Кузнецова, если казаки и промышленные люди участвовали в них со своими женами и детьми. В-третьих, тот факт, что жена Борисова "Оксиньица" была выкуплена анадырским "иноземцем" Моторой, говорит о том, что русские ходили в 1687—1689 гг. к тем "морским каменным чукчам", которые или сами жили недалеко от устья Анадыря, или вели постоянный обмен с анадырскими юкагирами. На основании документов начала XVIII в. нам известно, что встречи между анадырскими юкагирами и чукчами с целью обмена происходили как и в низовьях Анадыря, так и на юго-западном побережье Чукотского полуострова, недалеко от горы Линглингай.
Зима 1689—1690 гг. была для анадырских казаков тревожной. Однако все кончилось благополучно. И, по-видимому, уже летом 1690 г. был организован новый русский поход к восточным чукчам. Создается впечатление, что именно во время этого похода казаки даже смогли захватить в аманаты (заложники) чукчу "Тыгагина". Однако все попытки русских получить за него ясак оказались безуспешными. 20 апреля 1691 г. сам чукча Тыгагин сообщил анадырскому приказному сыну боярскому Афанасию Пущину: "как ево взяли в аманаты в прошлом во 198 (1690) году и он де на корге с коча с ними, чюхчами, перекликался и призывал их под себя в Анадырский острожек великих государев с ясачным платежом и они де, чюхочьи мужики родники ево, сказали: не будут под него в Анадырском острожке великих государей с ясачным платежом, будто ево земля взяла и не столько у них чюхоч морем емлют...".
В 1692—1693 гг. при новом приказном Семене Чернышевском был организован еще один поход к восточным чукчам. В этом походе приняли участие многие известные анадырские казаки, в том числе Владимир Атласов, Иван Енисейский, Василий Игнатьев и др. По словам Ивана Енисейского, участники этого похода смогли захватить 16 чукотских яранг. Все эти события происходили где-то вблизи устья Анадыря и Чукотского полуострова. Однако на самом Чукотском полуострове участники похода С. Чернышевского побывать не смогли.
Таким образом, в 1689—1693 гг. в Анадырском остроге сложилась обстановка, при которой нельзя было организовывать новые походы в сторону Камчатки. Необходимо было Анадырский острог обезопасить от чукчей и наказать убийц хотя бы для того, чтобы они прекратили свои преступления. Вместе с тем, ленские казаки знали, что само правительство было заинтересовано в дальнейшем расширении русских владений на Северо-Востоке. И кое-кто в Якутске знал о далекой богатой реке Камчатке.
Литературные источники:
- Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки, часть 2. Под редакцией Е. В. Гропянова. Петропавловск-Камчатский, издательство ОАО «Камчатский печатный двор», 1997 г.